— Капитан Блейк. — Генерал наконец отвернулся от окна и цепким взглядом светло-серых глаз оглядел противника от обнаженных плеч до босых ног. — Благодарите судьбу за то, что вы британский солдат в военной форме, а не испанский партизан. Мы умеем вытряхивать информацию из наших друзей испанцев.

— Я почти чувствую, как у меня вырывают ногти на руках и ногах, — сказал Блейк.

— Наверное, очень болезненная процедура, — усмехнулся генерал, — потому что они начинают выдавать информацию задолго до того, как операция заканчивается.

— По сравнению с другими предметами обмундирования у него слишком новые сапоги, — пробормотал, обращаясь к своему товарищу, один из сержантов — тот, которого капитан Блейк мысленно определил как более тупого. Ему захотелось обнять тупицу и попросить его высказаться погромче. Но слова тупицы и без того услышали.

— У вас новые сапоги, капитан? — спросил полковник, с подозрением разглядывая их.

— Старые развалились, — объяснил Блейк.

— Ваш мундир тоже износился, но тем не менее вы не сменили его на новый, капитан.

Капитан Блейк пожал плечами.

— Новые сапоги выдали в этом году. Может быть, в следующем выдадут новый мундир. В британской армии в чине капитана не разбогатеешь, сэр. Возможно, у французских капитанов другое положение? — Он взглянул на Дюпюи и Диона.

— Под подкладкой ничего нет, — доложил тупой сержант, грубо помяв рукой кожаные голенища.

— Проверьте носок и каблук, — приказал полковник. Блейк нервно усмехнулся.

— Как же я пойду без сапог? — спросил он. — Не слишком ли далеко вы заходите? Зачем вам обязательно выставлять себя на посмешище? — Он попытался изобразить полное безразличие, однако рука его сжалась в кулак.

Наблюдавший за ним полковник кивнул сержанту.

— Мы вам заменим сапоги, — пообещал он. — В качестве подарка.

Итак, документ был наконец найден, печать вскрыта, его развернули на крышке стола, и генерал, наконец оторвавшись от окна, подошел к столу. Вместе с полковником он склонился над документом, а два капитана стояли по бокам, вытянув шеи, чтобы разглядеть изображенный на нем чертеж.

— Капитан, — сказал полковник после минутного молчания, — вы можете одеться и снова сесть на стул. Ваши сапоги, увы, погибли безвозвратно, но я надеюсь, пол здесь не слишком холодный.

— Будьте вы прокляты! — прошипел капитан Блейк сквозь стиснутые зубы.

Полковник пожал плечами.

— Извините, капитан, но мы, как и вы, должны делать свою работу.

Капитан Блейк собрался было снять с себя полотенце и одеться, но тут заговорил генерал:

— Значит, тот, другой, документ был правильным, хотя и менее отчетливым. Нас ждут с севера, и наш путь на Лиссабон надежно перекрыт. — Он стукнул кулаком по столешнице. — Время нерешительности миновало. Теперь маршал будет знать, каким маршрутом идти. — Он взглянул на капитана Блейка, придерживающего рукой полотенце. — Теперь наконец мы покажем проклятому Уэлсли… или Веллингтону, как его теперь называют.

Капитан Блейк сделал шаг вперед и взглянул на чертеж. Несмотря на то что он лежал перед ним вверх ногами, он с первого взгляда понял, что видит не тот документ, который ему показывали и который, как он полагал, был спрятан в каблуке его сапога. То, что он увидел, было точным чертежом оборонительных линий Торриш-Ведраша. Силы небесные! Ему стало трудно дышать, как будто он оказался в безвоздушном пространстве. Боже милосердный! — безмолвно взмолился он, внешне сохраняя абсолютно равнодушное выражение лица и надеясь, что Господь сможет его услышать и без слов.

Глава 12

Тетушка, у которой останавливалась Жуана, когда приезжала в Саламанку, была на самом деле бывшей гувернанткой, которую ее матушка нанимала для своих детей от первого брака. Жуана иногда думала, что, если бы кто-нибудь попытался посчитать число ее тетушек на Пиренейском полуострове, у него могло бы возникнуть весьма странное представление о ее родственниках. Она могла бы без труда обнаружить тетушку почти в каждом городе Испании и Португалии.

Сеньора Санчес, или тетушка Тереза, проживала в Саламанке на тихой улочке, неподалеку от центральной площади. В один из вечеров туда подкатил белый с золотом экипаж маркизы дас Минас, но вышла из него совсем иная маркиза, чем та, которую привыкли видеть в Висо. Прическа у нее была менее строгая, чем обычно, мягкие локоны обрамляли личико. На ней были надеты платье и мантилья ярко-синего цвета. Еще несколько лет назад Жуана решила, что, даже оставаясь в образе богатой, избалованной, кокетливой женщины, она может время от времени варьировать детали своего образа. Разнообразие придает жизни некоторую пикантность. В Португалии она была португальской маркизой в бледных, неброских тонах. В Испании — французской маркизой в ярких жизненных красках. Различие между ними было едва уловимое, но оно было.

Слух о ее прибытии в мгновение ока распространился по городу, однако из-за позднего часа прибытия даже самым нетерпеливым офицерам пришлось ждать до следующего утра, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.

Утром полковник Ги Рэдиссон и майор Пьер Этьен явились первыми, буквально столкнувшись на пороге дома сеньоры Санчес.

— Ги! Пьер! — воскликнула Жуана, выходя в гостиную, где ее ждали визитеры. Она подошла к ним и каждому протянула для поцелуя руку, одарив улыбкой.

— Жанна, — воскликнул полковник Рэдиссон, — сегодня утром солнце снова взошло над Саламанкой!

— Мадам, — сказал майор Этьен, — теперь у нас больше нет повода для вторжения в Португалию.

— Хорошо, что вас не слышит император, Пьер, — отозвалась она. — Но как я рада быть дома, среди своих, пусть даже и не в моей родной стране. В Португалии становится скучно.

— В таком случае позвольте мне сопроводить вас домой, во Францию, Жанна, — сказал полковник. — Я скоро туда возвращаюсь. Но если вы останетесь здесь, я попрошу продлить срок моего пребывания.

Она рассмеялась.

— Но я не могу уехать из Португалии. Здесь находится вся собственность, которую оставил мне муж. Все мое состояние. Разве я смогу жить без него? Роскошь необходима мне как воздух.

Она жестом предложила джентльменам садиться, приказала подать напитки и приготовилась посвятить утро приему визитеров. И не ошиблась. У нее побывали семь человек — все джентльмены, не считая четырех записок и букета цветов.

— Как приятно получать такие поздравления по случаю возвращения домой, — тихо промолвила она, обращаясь к своим поклонникам, когда они начали прощаться. — Нет, Жак, я не смогу присутствовать на вечеринке у полковника и мадам Савар. К сожалению. Я только что получила записку от генерала Валери, который приглашает меня на ужин. Задержитесь, Ги, вы мне потребуетесь, чтобы сопроводить меня туда.

Полковник Рэдиссон, которому было необходимо как можно скорее вернуться к своим обязанностям, немедленно забыл о них и стал терпеливо ждать, пока визитеры нехотя прощались с маркизой. Когда ушел последний посетитель, она с улыбкой обернулась к полковнику.

— Все так любезны. Едва я успела прибыть, как они примчались сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

— Дело тут не в любезности, Жанна, — возразил он. — Скажите, вы действительно с каждым днем становитесь красивее, или нам только кажется?

Она на мгновение задумалась.

— Думаю, Ги, я хорошею через день.

— Ах, Жанна, — вздохнул он, — вы не жалеете о том, что отказались от моего предложения руки и сердца? Стоит вам только намекнуть, и я снова предложу вам выйти за меня замуж.

— Конечно, Ги, — сказала она, протягивая к нему руки, — но я слишком непостоянна и слишком… изменчива. К тому же я очень расточительна. Ужасно расточительна. И эгоистична. И обожаю свою свободу. Неужели мы не можем быть просто друзьями?

— Лучше уж друзьями, чем вовсе никем, — согласился он. — Чем могу служить?

— Проводите меня к генералу Валери, — попросила она. — Он хочет увидеться со мной до вечеринки.